Бубенин Виталий Дмитриевич – начальник 1-й пограничной заставы «Кулебякины сопки» 57-го Иманского пограничного отряда Тихоокеанского пограничного округа Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР, старший лейтенант.

Родился 11 июля 1939 года в городе Николаевск-на-Амуре Николаевского района Хабаровского края. Русский. Член КПСС с 1968 года. В 1957 году окончил 10 классов средней школы. Учился в Хабаровском техническом училище №2, затем работал слесарем по ремонту промышленного оборудования на заводе «Дальэнергомаш» в Хабаровске.

В 1961-1965 годах учился в Алма-Атинском высшем командном пограничном училище. После окончания училища был назначен на должность заместителя начальника заставы «Нижне-Михайловка».

Во время советско-китайского вооружённого конфликта на острове Даманский был начальником 1-й пограничной заставы «Кулебякины сопки» 57-го Иманского пограничного отряда Тихоокеанского пограничного округа. 2 марта 1969 года при отражении вооружённого нападения нарушителей границы с группой пограничников пришёл на помощь воинам заставы старшего лейтенанта И.И.Стрельникова. Когда И.И.Стрельников погиб, взял командование на себя. Будучи раненым и контуженым продолжал руководить боем.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1969 года за героизм и отвагу, проявленные при защите государственной границы СССР, старшему лейтенанту Бубенину Виталию Дмитриевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После лечения в госпитале поступил в Военно-политическую академию имени В.И.Ленина, окончив её в 1973 году, служил в Выборге, потом в Заполярье на должности заместителя начальника политического отдела Никельского пограничного отряда.

5 сентября 1974 года по личному распоряжению председателя КГБ СССР Ю.В.Андропова назначен командиром Группы «А» («Альфа»). За успешное руководство подразделением спецназа «Альфа» ему было присвоено звание «Почётный сотрудник КГБ СССР».

29 апреля 1977 года по собственному желанию вернулся в пограничные войска и был назначен начальником политического отдела Камчатского пограничного отряда, в 1981-1983 годах в должности заместителя начальника оперативно-войскового отдела войск Среднеазиатского пограничного округа принимал участие в боевых действиях в Демократической Республике Афганистан в составе ограниченного контингента группировки советских войск.

В 1983-1985 годах учился в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Служил в Политическом управлении пограничных войск СССР в должности начальника отдела. В 1987-1989 годах – начальник Политического управления и член Военного совета Прибалтийского пограничного округа. В 1989-1991 годах – заместитель командующего Северо-Восточным пограничным округом, а в 1991-1993 годах – заместитель командующего Дальневосточным пограничным округом.

В 1993-1995 годах – начальник Хабаровского военного пограничного института. С 1997 года – генерал-майор В.Д.Бубенин – в отставке.

Живёт в посёлке городского типа Красная Поляна Адлерского района города-курорта Сочи Краснодарского края.

Генерал-майор. Награждён советскими орденами Ленина (21.03.1969), Красного Знамени (24.08.1983), «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, российским орденом Почёта, медалями, в том числе «За отличие в воинской службе» 1-й степени, «За отличие в охране государственной границы СССР».

Депутат Хабаровской краевой думы (1994-1997). Автор книги «Кровавый снег Даманского». Лауреат литературной премии «Золотое перо границы» (2005).

Именем Героя названа улица в Хабаровске (08.2024).

"В АТАКУ ВЕДЁТ БУБЕНИН"

Вертолет набирал высоту. Сопки стремительно уходили вниз. В синей дымке таял Даманский. Скованная льдом Уссури стала похожа на змею, ползущую по тайге.

Рев мотора заполнил кабину. Бубенин очнулся, с трудом разжал воспаленные веки. "Почему тихо? Почему не стреляют?!" - молнией вспыхнула мысль, и он снова потерял сознание...

Скрип двери прозвучал, как выстрел. Бубенин вздрогнул, тревожно осмотрелся. Прямо перед ним черном небе горели холодные звезды. "Небо... - изумился он. - Небо за окном. Почему за окном? Почему здесь? Я же должен быть на Даманском!"

Бубенин рывком приподнялся на койке и, стиснув зубы, тут же упал на подушку. Упрямо повторил: "На Даманском!"

Бронетранспортер, взметая снег, мчался к острову.

- На Даманском стрельба! - доложил наблюдатель.

"Значит, бой", - подумал Бубенин. Еще минута, может быть, секунда, и он подаст команду: "К бою!" Ту самую, которую не раз подавал на учениях и которая воплотит в себе всё - и подвиги, и горечь утрат, и радость победы.

Всё о чём думалось до этого мгновения, отпрянуло назад, низвергнутое огненными строчками вражеских пуль. В сердце осталось одно: остров Даманский, частица советской земли, которую нужно прикрыть своей грудью. Такая же нашенская частица, как Владивосток. Как Москва. Как вся страна - от острова Ратманова до Калининграда.

Их было двадцать два на бронетранспортёре. Двадцать третий - Бубенин. Ни один не бывал в настоящем бою. Не нюхал пороху. Не слышал свиста вражеских пуль. Не видел, как рядом падает друг, с которым только вчера шли, шаг в шаг, по дозорной тропе, не видел как от крови алеет снег.

- Выдюжим?"

Ещё мгновение - и каждый ответит на этот вопрос...

- К бою!

Они ответили...

Ответил Виктор Коржуков, комсорг. Раненный, он продолжал стрелять по наседавшим маоистам...

Ответил Алексей Змеев - неразлучный друг Виктора. Их так и нашли на поле боя - лежащими в обнимку. Когда Виктору пришлось туго, друга прикрыл огнем и сердцем его верный друг...

Ответил Валерий Захаров, вынесший из пекла боя старшего лейтенанта Бубенина, своего командира...

Ответил младший сержант Василий Каныгин. Весельчак и балагур, чем-то схожий с Василием (тезки!) Тёркиным, он показал, что такое несгибаемый пограничник…

Ответил Кузьма Калашников. Когда пуля пробила правую руку, он так же метко стрелял левой...

Ответили новобранцы, едва успевшие принять Военную присягу: Иван Ветрич, Александр Ионин, Владимир Изотов, Исламгали Насретдинов. Они сдержали клятву на верность Родине...

Ответили все двадцать два. И двадцать третий - Виталий Бубенин.

Он верил в каждого из своих бойцов, начальник заставы. Так верит в надёжных сыновей отец. Разведчик разведчику. Единомышленник - единомышленнику.

Не на пустом месте родилась эта уверенность - крепчайшая, как закалённая в огне сталь.

Хребет был похож на рысь, приготовившуюся к прыжку. Тайга дремала, убаюканная неумолчной песней дождя. Уссури, сердито встречая осень, торопливо несла свои воды в Амур.

В один из таких дней к берегу приткнулась баржа. В тайге замелькали зеленые фуражки: пограничники выгружали вещи, продукты, обмундирование. Первым с баржи сошёл Бубенин. Подняв на руках сына Андрюшку, задорно сказал:

- Смотри, будущий пограничник, вот она - Кулебякина сопка!

Потом взял топор, вырубил колышек, ловко и сноровисто затесал его, вбил на склоне сопки:

- Здесь будет город заложён!..

Река начинается с первой капли. Лес - с первого зелёного побега. Жизнь человека - с первого вздоха, с первого шага. Застава - с первого пограничника, первого колышка. И та самая, чьё название на устах у всех: "Кулебякина сопка". Застава Виталия Бубенина.

Они не были людьми, временно разбившими бивак, чтобы передохнуть после изнурительного пути. Они были истинными хозяевами земли. Их ждала дозорная тропа.

Едва в небе догорали звёзды, как, вернувшись с границы, они брали в руки топор и пилу, лопату и рубанок. Пробивались сквозь таежные дебри и топкие болота. Тянули линию связи. Долбили крепкий, как скала, грунт. Корчевали лес. Коченели в палатках, к рассвету покрывавшихся инеем. Отбивались от полчищ комаров, приступом бравших лагерь. И от полчищ маоистов, осатанело горланивших цитаты "великого кормчего".

Застава Кулебякина сопка...

До того, как стать ее начальником, Виталий Бубенин служил заместителем у Ивана Стрельникова. У того было чему поучиться. Напорист и энергичен был Иван. Будто начинён динамитом. Если уж что решил - с пути не свернёт.

Посылая Бубенина на Кулебякину сопку, полковник Леонов говорил:

- Уходишь от Стрельникова, но не прощайся. Ваши заставы - близнецы. Сигнал - и вы в одном строю. Сбылись слова начальника отряда...

Застава - не просто жильё для солдат, наблюдательная вышка, дозорная тропа. Застава - люди.

Они пришли сюда, на берег Уссури, разные, не похожие друг на друга. У каждого своё сердце и своя голова. И каждый сам по себе - это еще не застава. Застава - это крепкая боевая семья.

Такую семью сколачивал Бубенин. Не в одиночку. Помнил: "Горе человеку, когда он один..." Помогали коммунисты. Помогали комсомольцы.

"Моя опора" - слова эти, потускневшие от частого употребления, приобрели в устах Бубенина свой первородный смысл. Не потому, что он произнес их с какой-то особой интонацией, - их точность и правдивость подтвердил бой.

"Моя опора" - это Виктор Коржуков. Романтик и мечтатель, комсомольский вожак. Военная профессия - старший мастер по электроприборам. Беспокойная должность: застава без связи, что человек, лишённый слуха и речи.

Замыкание на левом фланге. Коржуков меряет километры по распадкам и топям. К вечеру со взмокшей спиной, искусанный комарами, в облепленных грязью сапогах возвращается на заставу, докладывает:

- Всё в порядке...

Подкрепится в столовой, подымит сигаретой и тут же:

- Разрешите идти на правый фланг?

- Ты же только что с левого. Отдохни.

- Проверю связь - отдохну...

Удивительные были у него глаза. Смеющиеся, будто жили в них солнечные лучи. Нытиков не признанвал. "Кто не горит, тот коптит", - не уставал повторять комсорг.

Под стать ему Алексей Змеев, сибиряк до мозга костей. Было в нём что-то от спокойствия Алтайских гор, от крепости сибирских морозов, от упорства таёжных рек. Жадно ловили новички каждое его слово: знал службу не только по учебнику. Граница была учителем, Дальний Восток...

И так можно о каждом - бери список личного става Кулебякиной сопки и начинай с "А" до самого "Я" - согласно алфавиту.

Сразу ли стали такими? Наивный вопрос. Хочешь заложить фундамент заставы - даёшь мускульную энергию, пока держат ноги, пока не вздуются на ладонях кровавые мозоли. Хочешь поставить на ноги человека - даешь энергию умственную, отдавай всю душу без остатка.

Бубенин отдавал. "Люблю работать с людьми" - это не бравада и тем более не бахвальство. Это истина, проверенная жизнью.

В училище Виталий с увлечением штудировал педагогику и психологию. Черпал мудрость и опыт в книгах Макаренко: "В коллективе, через коллектив, для коллектива... Как можно больше требовательности к человеку и как можно больше уважения к нему... Невозможно воспитать героизм и мужество, не поставив человека в условия, при которых он мог бы их проявить…"

Бывает, человек напичкает мозги самыми привлекательными рецептами, затвердит самые яркие цитаты, а столкнётся с жизнью, с людьми - умудряется делать всё вопреки тому, чему поклонялся и что так усердно зубрил. Бубенин не таков.

Сергей Дроздов... Тот самый, что примчался на Даманский с резервом. Тот самый Дроздов, что стрелял до последнего патрона и выносил с поля боя раненых. Сейчас на его груди орден Краевой Звезды.

А было и так, что как нельзя кстати пригодилась Бубенину "Педагогическая поэма".

Лихим водителем был Сергей Дроздов. Днём и ночью под колесами его "газика" разматывалась клятая вдоль и поперёк таёжная дорога. С сопки на сопку, сквозь тайгу. С границы на границу - наряды. С отряда на заставу - продукты, обмундирование. Сутками без сна. И несмотря ни на что - машина, как боевой конь. Ухожена, вымыта, как для парада. Точно крепкое сердце, стучит мотор.

И вдруг - нежданное, негаданное, непонятное. Запустил Сергей машину, замкнулся в себе. Равнодушие, словно болезнь, точило его, и казалось, нет таких лекарств, которые могли бы излечить солдата.

Полковник Леонов сказал Бубенину:

- Перекуешь?

- Я не Макаренко, - попробовал отшутиться Бубенин.

- Верю: у тебя получится, - настаивал Леонов.

Слова его прозвучали как приказ.

Беседовал с Сергеем заместитель. Пришел, заявил:

- Не могу, нервы не выдерживают.

Уехал Бубенин в отпуск. Воротился, узнал: запорол водитель машину. Не проверил масло перед выездом и запорол.

Бежала застава кросс. Все бегут, как положено, и даже сверх того, а Сергей:

- Ноги болят, не могу...

На тот случай оказался на заставе врач, осмотрел солдата, уверенно сказал:

- Абсолютно здоров.

Тем временем приехал на заставу Леонов.

- Как твой подопечный?

- Надеюсь, выправится, - ответил Бубенин. И попросил отменить наложенное на солдата взыскание.

Леонов понимающе улыбнулся:

- Метод Макаренко?

Спустя сутки Бубенин сидел в канцелярии заставы. Над Кулебякиной сопкой опустилась ночь. Ветер гудел в тайге, гнал в небе чёрные тяжелые тучи. Бубенин составил план охраны границы, собрался домой. Вспомнил слова Галины, жены: "Совсем ты переселился заставу, не вижу тебя..." Встал из-за стола - остановили несмелые шаги за дверью. Потом - робкий стук. И вот он уже стоит на пороге - хмурый, с крепко сжатыми губами - рядовой Сергей Дроздов. Что-то он скажет сейчас ему, начальнику заставы?

- Садись, Сергей.

Сел. Закурили. Бубенин молчал, будто и не произошло ничего, будто и не подозревает, зачем далеко за полночь пришел к нему рядовой Дроздов.

Сергей не выдержал первый. Встал, прямо посмотрел в глаза Бубенину.

- Товарищ старший лейтенант, - голос его дрожал от волнения, - вы мне поверили. С этой минуты снова буду, каким был. Вот увидите...

Будто подменили рядового Сергея Дроздова. Нет, тут было не волшебство, не счастливое стечение обстоятельств. Было комсомольское бюро с его "летучими" заседаниями, на которых сурово звучало слово "должен". Были задушевные беседы. Была вера в человека.

2 марта Сергей Дроздов доказал, что он достоин доверия своего командира.

Это лишь штрих из "педагогических будней" Бубенина. Будней, которые закаляли людей, сплачивали коллектив.

Война имеет свое начало и свой конец. Война на границе не прекращается ни на мгновение. Тайная, невидимая со стороны. Железным бойцом обязан быть каждый пограничник, метким стрелком. Первую стрельбу застава едва вытянула на "тройку", а последнюю ту, что (так совпало!) была накануне боя, завершила с оценкой "отлично". С учебного стрельбища застава вышла на боевой рубеж. И подтвердила оценку.

Между первой и последней стрельбой не просто листки календаря - дни, до отказа заполненные жаркой учёбой. Отличный стрелок, Бубенин выводил заставу на стрельбище даже в самые лютые морозы. На огневом рубеже брал автомат у нерешительного стрелка (чтобы не сваливал свои промахи на оружие), стрелял первым, стоя (хоть по условиям упражнения надо было лёжа). Одна за другой падали метко пораженные мишени. Говорил солдату:

- Видите, какой у вас прекрасный автомат?

После Бубенина стреляли его заместители, старшина, сержанты, затем - солдаты.

Надо ли после этого удивляться отличной оценке на стрельбах в канун боя?

И так во всём. Рытье окопов. Первая лопата земли - это лопата Бубенина. И спорилось любое дело.

Так крепла застава, так рождалась боевая семья. Та, что выдюжила в бою, крепко накостыляла по шеям зарвавшимся китайским провокаторам.

Ведя своих людей в атаку, Бубенин был уверен в каждом из них, как в самом себе.

А они были уверены в Бубенине.

Когда прозвучала команда "К бою!" и пограничники, покинув бронетранспортер, под бешеным огнём неприятеля развернулись в цепь, каждый из них устремил свой взор и свои надежды на командира.

Атака с ходу... Тут не до того, чтобы объяснять обстановку, разжёвывать задачи. Тут все решает команда. Инициатива и сметка. И дорог каждый миг.

Они ждали команды с таким жадным нетерпением, с такой верой, что командир примет единственно правильное решение, что Бубенин в считанные секунды почувствовал на своих плечах тяжелую ношу ответственности. Не только за успех боя, но и за каждого из этих безусых хлопцев, едва успевших надеть гимнастерки с погонами цвета весенней травы. Они верили в него, как верили чапаевцы в мудрость и фронтовое счастье своего начдива, как верили защитники Москвы в призывный клич политрука Клочкова.

Они не могли не верить ему, своему начальнику заставы...

Виталий Бубенин родился и вырос на Дальнем Востоке. Дед его партизанил в гражданскую, бил беляков. Отец, Дмитрий Бубенин, служил на Хасане политруком заставы. Мечты о границе Виталий воспринял от отца. Ломать голову над вопросом "кем быть?" не пришлось.

Прежде чем надеть зелёную фуражку, Виталий "проварился в рабочем котле" - окончил техническое училище при заводе Энергомаш, стал слесарем.

Рабочему классу обязан Виталий тем, что полюбил труд, познал значимость и силу таких слов, как "надо" и "обязан", увидел, что дисциплина - цемент, скрепляющий коллектив. Старший наставник - механик цеха, бывший фронтовик, коммунист. Он был человеком, открывшим Виталию широкий и ясный взгляд на жизнь, на людей, на своё место в общем строю.

Учиться на офицера-пограничника Виталий Бубенин начал в Прибалтике. "Прополз её всю на животе" - не только шутка. Тактические учения, поиск нарушителе границы - не лёгкий хлеб, и все же он вспоминает о курсантских годах, как о лучших в своей жизни. Врезалась в память первая лекция полконника В. Гусева о боевых традициях советских пограничных войск. Солдатской мудрости, суворовской науке побеждать учил его преподаватель тактики майор Милых. Лекции по истории КПСС с огоньком читал подполковник Г. Афанасьев. Пограничное искусство познавал Виталий на занятиях, которые проводил офицер В. Чернобай. Каждый преподаватель отдал будущим офицерам границы частицу своей души.

Аркадий Первенцев метко подметил, что удар Бубенина на бронетранспортере переносит наше воображение к событиям Великой Отечественной войны, когда также изобиловали факты проявления инициативы, риска, смелого маневра, товарищеской выручки. Вести бой учился Бубенин на тактических занятиях.

Помнятся степи под Алма-Атой, мартовская распутица (опять совпадение: в марте было самое памятное тактическое учение, в марте же, спустя несколько лет, грянул настоящий бой). Помнится, как шли в наступление под проливным дождем ребята в курсантских погонах. Охваченные радостью победы, забыли о каверзах погоды, о невероятной усталости. Лишь когда прозвучал отбой, свалились с ног, сгрудились под натянутыми над головами плащ-палатками. А на рассвете проснулись, едва не окоченев, - лужи стянуло льдом.

Стажировки… Не забыть Бубенину северо-западную границу. Стояли белые ночи, воспетые поэтами и влюблёнными. Любоваться природой не довелось - пять-шесть раз в ночь вздымала их на ноги команда: "В ружьё!".

Ещё стажировка - в Краснознамённом Брестском отряде, где по-особому звучат строки поэта: "Будто в первой, седой пограничной ночи проверяет заставы Дзержинский". Священные, обагрённые кровью героев руины Брестской крепости. Именные пограничные заставы. Неизгладимый след в душе.

Ещё одна стажировка - на высокогорной заставе. Здесь Бубенин впервые познал, что такое коварство маоистов.

Было раннее утро, и еще трепетно полыхала заря, когда Бубенин и двое солдат верхами выехали на проверку нарядов. Все шло нормально, как вдруг из-за скалы выметнулась группа китайцев на низкорослых лошадках. Дуло пистолета китайского офицера нацелилось в Бубенина. Пограничник, ехавший рядом, мигом спешился, прильнул к валуну, предостерегающе изготовился с автоматом.

- Вы нарушили государственную границу СССР, - твёрдо сказал Бубенин маоистам. - Предлагаю немедленно покинуть нашу территорию.

В тот раз не прогремели выстрелы. Но они могли прогреметь.

Стажировки учили самостоятельно мыслить, самостоятельно решать. Хочешь научиться плавать - прыгай в воду. И когда на одной из застав замполит, человек веселого нрава, понимающий, что к чему, взвалил на плечи Бубенина всё, что только можно было взвалить: политзанятия, работу с активом, организацию службы, Виталий не завопил, не растерялся. Он воспринял это как должное, как прекрасную возможность быстрее выйти из подмастерьев в мастера.

Ему вручили офицерские погоны, и он получил назначение на Дальний Восток. Вскоре попал на заставу Ивана Стрельникова. В ту пору это назначение воспринималось как самое естественное, ничем особым не примечательное. Сейчас это несет в себе заряд символики: и Стрельников, и Бубенин - Герои Советского Союза.

Случай? Совпадение? Закономерность?

Не первое и не второе. Только третье.

Это закономерно, как сама наша советская жизнь.

Как закономерны слова песни: "Когда страна быть прикажет героем, у нас героем становится любой". Как закономерна та простая истина, что сама пограничная служба - школа героизма.

Он прошел эту школу, капитан Виталий Дмитриевич Бубенин. И разве они, пограничники Кулебякиной сопки, могли не верить ему, могли хоть на миг усомниться в том, что командир поведёт их в атаку и обеспечит победу!

Когда второй бронетранспортер, в который с десятью бойцами пересел раненый Бубенин, понесся как вихрь на врагов мимо залегших на огневом рубеже пограничников, кто-то из них не выдержал, радостно, торжествующе воскликнул:

- Ну, сейчас наш начальник даст им прикурить!

Он не ошибся, этот солдат. Потому что верил в своего командира, как в самого себя.

Когда в Колоннам зале Дома Союзов Виталию Бубенину сказали, что в президиуме сидит Герой Советского Союза Алексей Маресьев, он вздрогнул: ещё в юности твердо решил, что именно с него будет дела свою жизнь. Сколько раз перечитывал "Повесть о настоящем человеке"! Мог на память пересказать рассказ Комиссара:

"Давно это было, еще в гражданскую войну в Туркестане... Эскадрон один увлекся погоней за басмачами да забрался в такую пустыню, что кони, а кони были российские, к пескам непривычные, - падать начали. И стали мы вдруг пехотой... И вот командир принял решение: вьюки побросать и с одним оружием пешком выходить на большой город. А до него километров сто шестьдесят - да по голому песку... Идем мы день, идем второй, идём третий. Солнце палит-жарит. Нечего пить. Во рту кожа трескаться стала, а в воздухе горячий песок, под ногами песок поет, на зубах хрустит, в глазах садку набивается, ну - мочи нет...

На четвёртые сутки, когда до города всего километров пятнадцать осталось, люди вовсе из сил выбились. Шатает нас, идем как пьяные, и след за нами неровный, как за раненным зверем. И вдруг комиссар наш песню завёл. Голос у него дрянной, жидкий, и песню запел чепуховую, старую солдатскую: "Чубарики, чубчики", - а ведь поддержали, запели. Я скомандовал: "Построиться", шаг подсчитал, и - не поверите - легче идти стало…

...И дошли, и ни одного на песке не оставили... Видите, какая штука!"

Сейчас в Колонном зале, вспомнил Бубенин ставшие родными слова Комиссара: "Ты же советский человек!"

Разве не эти слова жили в сердце Бубенина, когда он вёл в атаку своих орлят!

Анатолий Марченко. Из сборника очерков "Герои Уссури" (Библиотечка журнала "Пограничник" № 4 (22) 1969 г.). М.: Типогр. журнала "Пограничник", 1969, с. 56 - 67

Биографию подготовил: Уфаркин Николай Васильевич (1955-2011)