Иванов Николай Семёнович - командир пулемётного расчёта 696-го стрелкового полка 383-й стрелковой дивизии 33-й армии 1-го Белорусского фронта, сержант.

Родился 18 августа 1926 года в станице Славянская, ныне город Славянск-на-Кубани Краснодарского края, в семье крестьянина. Русский. Член ВКП(б)/КПСС с 1951 года. Окончив неполную среднюю школу, работал бухгалтером в совхозе.

В Красной Армии с июня 1942 года. Призван Керченским ГВК Крымской области. Участник Великой Отечественной войны с июня 1942 года. Воевал в партизанском отряде.

Командир пулемётного расчёта 696-го стрелкового полка (383-я стрелковая дивизия, 33-я армия, 1-й Белорусский фронт) сержант Николай Иванов отличился 2 февраля 1945 года при форсировании реки Одер в районе города Фюрстенберг (Германия). В числе первых он с расчётом преодолел реку, огнём обеспечивал переправу подразделений и поддерживал бой за захват и удержание плацдарма.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 марта 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство сержанту Иванову Николаю Семёновичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Войну закончил в Берлине.

Участник исторического Парада Победы 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади.

После войны продолжал службу в Вооруженных Силах СССР. В 1945 году окончил курсы младших лейтенантов, а в 1947 году — Пермское пехотное училище. Служил в пограничных войсках. С 1977 года полковник Н.С.Иванов — в запасе.

Жил в Киеве (Украина). Работал в ветеранской организации пограничников столицы, был членом Комитета ветеранов пограничной службы Украины. Систематически выступал перед личным составом войск. Обладая значительным опытом службы, оказывал посильную помощь руководству Погранслужбы в отработке документов по вопросам усовершенствования системы охраны государственной границы в условиях реформирования Госпогранслужбы Украины. Скончался 23 февраля 2009 года. Похоронен в Киеве на Байковом кладбище.

Генерал-майор. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, медалями.

Участник юбилейных парадов Победы в Москве на Красной площади в 1985 и 1995 годах.

Из воспоминаний Героя Советского Союза Николая Семёновича Иванова:

- В действующую армию в шестнадцать неполных лет меня бы не взяли – вспоминает Николай Семёнович Иванов, - но в партизанах, где началась моя боевая биография, встречались пацаны и помоложе, чем я. Впрочем, тогда никто не делал скидку на то, старик ты или ребенок. Все мы были солдатами. Лето 1942 года делило нас только на живых и мертвых.

Древние степи моего родного Северного Кавказа стали ареной ожесточенных боев. Мы еще не знали, что на них и в излучине между Доном и Волгой, предопределится исход Второй мировой войны. Мы только могли чувствовать исступленное напряжение боев. Мясорубкой, по-другому и не назовешь то, что творилось летом и осенью 42-го. Громадные потери несли и наши, и немцы. Страшное время, страшные дни. Сейчас и сам теряюсь в догадках: как сумел выдержать, не сойти с ума. Остаться человеком помогала вера в то, что свершаемое нами – справедливое возмездие. Враг пришел в твой дом, который нужно защищать. Выбирать не приходилось: либо ты, либо тебя, а зачастую получалось, что и ты, и тебя.

Сколько замечательных ребят погибло, не счесть. Я же, наверное, счастливей других оказался, часто везло. Был по-мальчишески безрассуден, лез туда, где в миг без головы остаться можно было, а пули стороной облетали. Семнадцати еще не было, когда получил первый свой орден – Красного Знамени. Горд был, сумел, значит, что-то сделать.

А дальше уж солдатские погоны надел и с наступающей армией на запад пошагал. Через те же смерть, кровь, грязь, тяжелую до надрыва работу, а все же веселей было. Наступали, надеясь в мечтах на неправдоподобно-быстрое окончание войны. Казалось, вот еще один удар и побежит немец, как и наполеоновская армия, превратится вермахт в беспорядочную толпу мародеров. Но немец дрался толково и упорно. Мы и в 45-м несли большие потери, конечно, далеко не такие, как в 42-м. Сами уже научились воевать, а мне ко всему еще и везло. Смерть упорно стороной обходила.

Годы прошли, десятилетия отделяют меня от зимы 45-го, от покрытого льдом Одера, но и сегодня я не способен дать ответ на этот вопрос, который сам себе не раз задавал. Скорее всего и то, и другое, и третье, плюс еще невероятное стечение обстоятельств.

Начиналось все, как обычно. Я, 19-летний сержант, командир взвода станковых пулеметов, 2 февраля 1945 получил задачу на огневую поддержку стрелковой роты, пытавшейся на западном берегу Одера, под прикрытием артиллерии, захватить плацдарм. Патронов мы не жалели, хорошо поливали гитлеровские окопы. Но и я, и бойцы взвода прекрасно понимали, что огонь наш малоэффективен. И далеко, и фашист не станет под пулеметным огнем из-за бруствера высовываться. Тут я смотрю, что наша рота под вражеским берегом залегла и начала потихоньку обратно откатываться.

Не знал я, что это с самого «верха» пришел приказ повременить с форсированием Одера. И принял на горячую голову решение выдвинуться с пулеметами вперед. Попали мы видно в стык обороны фашистов, который не успели они ничем прикрыть, потому что прошли ее быстро и незаметно. На радостях так начали шуровать, что остановились у форта в районе города Фюрстенберг, километров за двадцать от берега. Оказались это склады, на которых и оружия, и продовольствия было вдосталь. Перебили малочисленную охрану и начали поджидать подхода своих.

Долго ждать пришлось, больше двух недель. Когда подошли наши части, то у подножия форта насчитали до тысячи эсесовцев. 13 танков, которые поджигали из обнаруженных на складе фауст-патронов, мы сами, без посторонней помощи, считали. И все восемнадцать ребят живы, без единой царапины. Тут, конечно, началось. Меня в Москву, бойцов моих почти всех взводными сделали, многим представления на Героев написали. Я-то свою Звезду получил. А из ребят - никто. Война нам жестоко отомстила за две недели везения. До мая все ребята мои погибли...

В Москве меня показывали народу, жаждущему кумиров: «Вот как бьют немцев наши герои!». Встреч интересных было много. Но все их вытеснила одна.

С вечера как-то буднично и сухо сопровождавший меня офицер произнес: «Завтра вас хочет видеть товарищ Сталин. Будьте готовы!» Хорошо сказать: будьте готовы. У меня руки и ноги ледяными стали, сердце не в груди, а в голове запрыгало. Не от страха, от восторга. Чтобы понять мои чувства и не осуждать, нужно было жить в то время, слушать и читать то, что читали и слушали мы. Поэтому встречу с Верховным воспринял как самую дорогую награду. Нелегкие раздумья, страшные откровения, истории - все это впереди. Тогда же я, как ни старался, ничего, кроме сложного переплетения восторженности и робости, гордости и растерянности, так толком запомнить и не мог.

Сталин говорил с заметным грузинским акцентом, хотя и далеко не таким, как принято представлять его после множества исторических фильмов. Он молча выслушал мой бестолковый и сбивчивый рассказ об одерских событиях. Не знаю, понравился он ему или нет. Во всяком случае никаких оценок он не высказал. Определить же по его внешнему виду я был просто не в состоянии из-за смятения чувств...

В конце встречи Сталин спросил: «Чем вы после войны думаете заниматься?».

- Хочу стать учителем, товарищ Сталин.

- Нет, - после короткого раздумья покачал он головой. - Такой герой должен стать офицером.

Так я оказался в военном училище. После его окончания был послан в распоряжение начальника Украинского пограничного округа во Львов. Серьезные тогда это были места. Ну а закончил службу уже в Киеве, в штабе Западного пограничного округа...

Биографию подготовил: Кирилл Осовик