Герасименко Иван Саввич — командир отделения 299-го стрелкового полка 225-й стрелковой дивизии 52-й армии Волховского фронта, сержант.

Родился в 1913 году на хуторе Знамёновка, ныне село Новомосковского района Днепропетровской области Украины, в крестьянской семье. Украинец. Член ВКП(б) с 1942 года. Образование начальное. Окончил курсы каменщиков в городе Харькове. Работал на строительстве Кузнецкого металлургического комбината, и в гужевой артели «Красный транспортник» Кузнецкстроя.

С 1941 года в Красной Армии. На фронте с сентября 1941 года.

Командир отделения 299-го стрелкового полка (225-я стрелковая дивизия, 52-я армия, Волховский фронт) сержант Иван Герасименко 29 января 1942 года в бою под Новгородом (ныне Великий Новгород) на левом берегу реки Волхов при блокировке блиндажей и дзотов противника, чтобы спасти жизнь товарищей, своим телом закрыл амбразуру вражеского дзота. Следом за ним подобный подвиг совершили его однополчане - красноармейцы А.С. Красилов и Л.А. Черемнов. Похоронен в Великом Новгороде.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 февраля 1944 года за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство сержанту Герасименко Ивану Саввичу посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Награждён орденом Ленина.

Памятники Герою установлены в Великом Новгороде и на месте подвига, его именем названы улицы в городах Великий Новгород и Новокузнецк и в селе Новотроицкое Новомосковского района Днепропетровской области, где установлена мемориальная доска.

О Героях и их подвиге рассказывает Д.И. Ортенберг – главный редактор газеты «Красная Звезда»:

Вчера вечером с Волховского фронта пришло краткое, в телеграфном стиле, сообщение о том, что три сибиряка-коммуниста - сержант Иван Герасименко, красноармейцы Александр Красилов и Леонтий Черемнов, бойцы 229-го стрелкового полка, - совершили подвиг величайшего самопожертвования: в боях под Новгородом они закрыли своими телами амбразуры трёх вражеских дзотов.

В тех случаях, когда нет подробной информации, мы прибегаем к испытанному жанру — передовицам. Сегодня и опубликована передовая «Подвиг трёх коммунистов». Позже стали известны и подробности подвига.

Вот наградные листы на этих воинов: им присвоено звание Героев Советского Союза. Но с наградными листами я ознакомился лишь ныне. А тогда, когда мы получили сообщение спецкоров, первым был вопрос: кто они? В дивизию были посланы специальные корреспонденты, и вскоре мы многое узнали.

Прибыли спецкоры в полк, оттуда - в батальон и роту, где служили три героя. Добрые слова услышали они о жизни, боевых делах и мужестве сибиряков. Все трое были призваны в армию из Новокузнецка. В один и тот же день отправились на Волховский фронт. Вместе воевали в одном взводе, вместе жили, ели, как говорится, кашу из одного котелка.

О боевой службе Герасименко рассказал командир батальона капитан М. Герасев:

- Недавно Ивану Герасименко я приказал привести «языка». Возглавляя группу из шести бойцов, он проник в тыл к немцам. Долго ползли они вдоль дороги, нашли удобное место, устроили засаду. Вскоре на дороге показались трое нагруженных саней. Груз охраняли с десяток немцев. Наши бойцы подпустили немцев совсем близко, а потом по команде сержанта открыли огонь. Среди немцев паника, многие бросились бежать. В этой суматохе Герасименко быстро подскочил к саням, возле которых лежал раненый офицер. Он замахнулся гранатой. Но Герасименко выхватил гранату и бросил в кювет. Там она и взорвалась, не причинив нашим бойцам вреда. А пленный офицер был доставлен в штаб. Сержанта мы представили к ордену «Красное Знамя».

Александр Красилов и Леонтий Черемнов были неразлучными друзьями. Их жизненные пути крепко сплелись. Земляки из алтайской деревни Старая Тороба, они сдружились много лет назад. Вместе работали в колхозе, вместе уехали в Новокузнецк, где добывали уголь в шахтах. Военная профессия у них одна - пулемётчики. В холодные осенние дни и зимние стужи они лежали за одним пулемётом. Когда они появлялись в землянке, раздавались возгласы: «Близнецы пришли!» Возвратились они однажды под утро. Черемнов докладывает:

- Лежим в дозоре. Ночь светлая. Всё как на ладони. Смотрю, немцы бегут к реке, к проруби – за водичкой, видно. Сейчас, думаю, я вас напою, вы у нас к проруби примёрзнете! Подпустил ближе и ударил. Тут луна зашла, а как выглянула, смотрю - неплохо ударили: кое-кто лежит у проруби, остальные – в снегу. Ну, думаю, у сибиряков терпенья хватит. Не выдержали немцы на холоде, начали ползти, а мы с Александром щёлкаем помаленечку. В общем, каюсь, на совести моей с Александром еще пяток душ...

- Побольше бы таких грешников, - отозвался их дружок Герасименко, - и мы скорее с немецкими паразитами покончим...

За пять дней до памятного боя у вражеских амбразур в землянке заседало партийное бюро. В этот день Герасименко был принят в члены партии, а Черемнов и Красилов - в кандидаты. Зачитали простые, но написанные от всего сердца заявления.

"Я обязуюсь, - писал Герасименко, - выполнять все порученные мне партией задания и хочу пойти на любую операцию членом партии большевиков".

"Я хочу сражаться большевиком", - говорится в заявлении Красилова.

"Я буду с честью носить звание коммуниста. Изо всех сил буду стрелять в фашистов", — писал Черемнов.

Отныне бой с врагом стал для них не только воинским, но и партийным долгом.

А жизнь в землянке шла своим чередом. Конечно, много разговоров было о боевых делах. Но и немало - о жизни там, в Сибири, о семьях, о мечтах. Ничего не скрывали друг от друга три товарища, читая вслух каждую весточку из дома. Сохранились во взводе письма Симы, жены Герасименко. Приведу одно из них, сжимающее сердце болью:

"Я работаю на заводе, поступила чернорабочей, но работала всего шесть дней, потом начальник цеха перевёл меня на станок. Ваня, я работаю на эвакуированном московском заводе, так что когда наши мужья снимут голову Гитлеру, мы поедем с тобой в Москву, и будем жить в своей столице.

Когда мы встретимся, милок? Жду тебя. Только что уложила Вовку спать, он драчливый — весь в тебя. Напиши только, что ты жив, и мне больше ничего не надо. Мы очень с сыном рады, когда получаем известия, что наш папуля жив. Может быть, будет та минута, когда ты и я будем держать нашего родного сына в объятиях и любоваться жизнью. Мне всего двадцать лет, и ты ещё молод — своё возьмём..."

Что было на душе у сержанта - этого не расскажешь и не опишешь. Когда Герасименко зачитал своим товарищам в землянке письмо, воцарилась тишина. Он её сам нарушил:

- Эх, и жизнь будет, когда уложим проклятых фашистов. Мне, может, не придется её видеть, но Вовка мой не будет знать что такое фашисты, разве что по книгам. Какой он сейчас, сын?..

А потом продолжал:

- Сейчас бы сказали: "Иди домой" - не пошёл бы, раненый и то не пойду. Пока не очистим от них землю, всё равно нет жизни...

* * *

Пора, по-моему, уже подробнее рассказать о главном — о том памятном и трагическом дне, когда свершили свой подвиг три сибиряка-коммуниста.

Вместе с командиром взвода младшим лейтенантом Поленским спецкоры из траншеи переднего края осмотрели местность, где бойцы сражались с врагом. Побеседовали со всеми, кто принимал участие в этом бою, кто был рядом с героями. Даже нарисовали чертеж и провели линии, по которым видно было, как двигались разведчики, где находились огневые точки врага, как шаг за шагом развертывались события. К концу беседы они уже отчетливо и точно представляли себе все перипетии боя, зримо видели каждый шаг героев.

Как же все было?

Командир батальона капитан Герасев получил приказ командира дивизии полковника Андреева произвести разведку боем в районе, откуда немцы вели огонь из дзотов, выявить расположение этих дзотов и внезапным налетом по возможности уничтожить их.

Накануне вместе с командиром взвода Поленским Герасев произвел рекогносцировку. А к вечеру Поленский вызвал к себе командиров отделения Герасименко, Лысенко и Селявина. Вчетвером они по ходам сообщений пришли на наблюдательный пункт, откуда просматривалась неприятельская оборона. Наметили маршрут предстоящей разведки. Ночью двадцать бойцов во главе с Поленским у самого берега Волхова поднялись на вал. Новгород лежал перед ними плененный, скорбный, молчаливый. На том берегу немцы использовали земляной вал, каменные быки, возведенные когда-то для большого моста, чтобы создать, казалось бы, неприступную оборону. Впереди — дзоты, блиндажи, проволочные заграждения.

В пять часов утра взвод двинулся в путь. Это время было выбрано не случайно. Ночь стояла лунная, а к утру стало темнее. Кроме того, известно было, что на рассвете бдительность немецких часовых притупляется. Наши бойцы спустились в лощину. Разведчики шли бесшумно. Когда приблизились к реке, командир взвода подозвал Герасименко:

- Возьмите ещё двоих, выберите их сами и ползите вперёд.

Сержант выбрал Красилова и Черемнова. С ними он добывал «языков», с ними стоял холодными ночами в «секрете», с ними плечом к плечу дрался в последнем бою у Кирилловского монастыря.

Трое храбрецов поползли. Вдруг перед ними выросли фигуры двух часовых; ловким броском бесшумно они их сняли и поползли дальше. Так взвод вышел к вражеским укреплениям с тыла. Завязался бой. Разведчики стали метать гранаты в амбразуры, дымоходные трубы и двери дзотов. Уничтожив расчёт одного из дзотов, Герасименко со своими товарищами вытащил из него пулемёт и им же стал разить врага. Вдруг у Герасименко по халату поползли струйки крови. Он свалился в снег. К нему подбежал санитар Степан Дубина, стал его перевязывать. Поленский, увидев раненого, приказал ему отползти назад, выйти из боя. Герасименко впервые ослушался своего командира, не ушёл.

Взвод продолжал бой. Уже уничтожено несколько дзотов. Но в это время немцы вызвали подкрепление и повели наступление, пытаясь окружить разведчиков. Надо выходить из боя. Вдруг заговорили пулеметы тех новых дзотов. Взвод попал в огневой мешок. Смерть нависла над бойцами взвода. Надо заставить замолчать эти пулеметы. Герасименко всё это видел. Опасность, угрожавшая товарищам, подняла его на ноги. Он вырвался из рук санитара и снова кинулся к дзоту. К двум другим бросились Красилов и Черемнов. Гранат у них уже не было. Выход один. Не сговариваясь, они бросились на пулемёты, заслонив своими телами огненные струи, приняв смерть, предназначенную взводу. Бойцы двинулись в атаку. Среди них был и Дубина. С криком «Отомстим врагу!» он кинулся вперёд, но упал в нескольких шагах от Герасименко. Это была четвертая героическая смерть во взводе. Жизнь товарищей была спасена. Взвод выполнил боевое задание.

Легендарный подвиг трех коммунистов, о котором рассказала "Красная звезда", взволновала советских людей. Их чувства выразил Николай Тихонов в своей «Балладе о трех коммунистах». Вспоминаю, когда мы рассказали Николаю Семёновичу об этом подвиге и попросили написать стихи, он сказал:

- Напишу. Это герои и Ленинграда...

Известно, что 52-я армия, в рядах которой воевали Герасименко, Красилов и Черемнов, участвовала в то время в наступательной операции Волховского фронта по освобождению от блокады Ленинграда. Знали бойцы армии, что идут на помощь городу Ленина. И вот баллада Тихонова как раз и объясняла, что воодушевило сибиряков на подвиг самопожертвования:

...И вот сейчас на подвиг пойдут в снегах глухих
Три коммуниста гордых, три брата боевых.
Герасименко, Красилов, Леонтий Черемнов
Глядят на дзоты серые, но видят лишь одно:
Идут полки родимые, ломая сталь преград.
Туда, где трубы дымные подъемлет Ленинград!
Где двести дней уж бьется он с немецкою ордой,
Стоит скалой, не гнётся он над вольною Невой.
Спеши ему на выручку! Лети ему помочь!
Сквозь стаи псов коричневых, сквозь вьюгу, битву, ночь!
И среди грома адского им слышен дальний зов –
То сердце ленинградское гудит сквозь даль лесов!..

Пронзили душу и такие строки баллады:

А струи пуль смертельные по их сердцам свистят,
Стоят они отдельные, но как бы в ряд стоят.
Их кровью залит пенною за дзотом дзот затих,
Нет силы во вселенной, чтоб сдвинуть с места их!

...Темны их лица строгие, как древняя резьба,
Снежинки же немногие застыли на губах.

Удивительно быстро написал Тихонов свою балладу. 17-го я послал ему телеграмму, в которой просил прочитать нашу передовую о подвиге трех коммунистов и сочинить стихи. А 19-го баллада уже поступила в редакцию и на второй день была опубликована, заняв почти две колонки в газете...

- Этот день и ночь после телеграммы, - объяснял потом Николай Семёнович, - я жил тем подвигом. Так жил, что мне казалось, что я там, с ними. Само писалось...

Нетленна память о подвиге трех коммунистов. Она в сердцах и делах их современников и новых поколений советских людей. На родине героев - обелиски. Их именами названы улицы Новокузнецка, где они работали и откуда ушли на фронт. На берегу Волхова, там, где сражались и сложили свои головы три коммуниста-богатыря, установлена мемориальная плита и посажены три березки. На самом красивом месте в Новгороде, в центре знаменитого и древнего Ярославского дворца, поставлен величественный, строгий монумент. В городе три улицы тоже названы именами И.С. Герасименко, А.С. Красилова и Л.А. Черемнова.

Три коммуниста — гордость и слава нашей партии. В «Истории Коммунистической партии Советского Союза» им посвящены пламенные строки...

Ортенберг Д.И. Год 1942. Рассказ-хроника. — М.: Политиздат, 1988, стр. 75-79.

Биографию подготовил: Уфаркин Николай Васильевич (1955-2011)