Стратиевский Натан Борисович - стрелок-радист 96-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка (301-я бомбардировочная авиационная дивизия, 3-й бомбардировочный авиационный корпус, 16-я воздущная армия, 1-й Белорусский фронт), гвардии младший лейтенант.

Родился 22 декабря 1920 в городе Одессе (с 1965 года - город-герой) в семье рабочего. Еврей. Член ВКП(б)/КПСС с 1942 года. В 1922 году вместе с родителями переехал в Москву. Учился в московских средних школах. Окончил 1 курс Московского электромеханического института инженеров железно-дорожного транспорта.

В Красной Армии с 1939 года. В 1940 году окончил школу младших авиационных специалистов.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. К августу 1944 года гвардии младший лейтенант Стратиевский совершил 232 боевых вылета на разведку и бомбардировку железно-дорожных станций, аэродромов, скоплений живой силы и техники противника.

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 5365) Натану Борисовичу Стратиевскому присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года.

Всего за время войны совершил 238 успешных боевых вылетев, из которых 83 вылета — на разведку. Участвовал в 67 воздушных боях, сбил 5 фашистских самолетов лично и 5 - в группе, 7 самолетов уничтожил пулеметным огнем при штурмовке аэродромов противника. В боях получил одно ранение и контузию.

В 1949 году окончил Военный институт иностранных языков. Преподавал английский язык в Харьковском военном авиационном училище штурманов. С 1956 года капитан Стратиевский — в запасе. Жил в город-герое Москве. Работал директором курсов иностранных языков № 2 при Мосгорисполкоме, позднее - внештатным переводчиком в Военном издательстве технической литературы. Вёл общественную работу в международной комиссии Российского комитета ветеранов войны. Скончался 25 августа 2003 года. Похоронен на Троекуровском кладбище в Москве (участок 5).

Награждён орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны 1-й и 2-й степени, 2 орденами Красной Звезды, медалями.

Из воспоминаний Стратиевского Н.Б:

...22 июня 1941 г. застало наш полк в городе Андреаполе, что недалеко от Ржева — нашей основной базы. А в Андреаполе мы находились в летних лагерях. Полк был поднят во боевой тревоге. Мы подвесили бомбы и установили пулеметы. Но для чего это, нам было непонятно. Только в 12 часов дня, включив рации на самолетах, мы услышали, что началась война.

А 23 июня все пять эскадрилий нашего полка взлетели, и мы перебазировались на Западный фронт — в район белорусского городка Борисов.

Самое интересное, что до этого момента мы учились летать звеньями (по три самолета, этаким уголочком). А теперь, взлетев, построились девятками. Это было удивительно... Впрочем, во всякой войне, как при пожаре, бывает много странного и неожиданного. И чем скорей ты научишься удивлять врага и перестанешь удивляться сам, тем больше шансов у тебя на победу. Но опыт приходит не сразу.

Мне хочется сейчас рассказать о таком случае, когда мы еще были молодыми, зелеными и часто удивлялись. Случай этот произошел, по-моему, в декабре 1941 года. Звено Пе-2 вылетело бомбить колонну танков Клейста. До данным нашей разведки, колонна находилась где-то между Таганрогом и Ростовом. Звено вел старший лейтенант Пущин. Самолет Смирнова был левым ведомым. Нас сопровождало звено истребителей МиГ-3. Прилетев в заданный район, мы обнаружили на шоссейке лишь отдельные машины, двигавшиеся к линии фронта. Ведущий и правый ведомый отбомбились по этим машинам. Смирнов же по связи предложил продолжить поиск колонны. Бондарь и я согласились с его предложением. Тем более, что у нас был свой фотоаппарат. Сбросив бомбы, ведущий и правый ведомый полетели на свой аэродром. С ними улетели и истребители.

Мы же полетели дальше и вскоре обнаружили хвост огромной танковой колонны.

Начали мы с пикирования бомбить эту колонну. Причем при пикировании Смирнов одновременно обстреливал ее из своих пулеметов. А при выходе из пикирования огонь по колонне открывал стрелок-радист. Никаких истребителей в поле нашего зрения не было, и мы сделали восемь или десять заходов.

Сильно били зенитки. Но нам удалось сфотографировать свою разрушительную, боевую «работу». Вот здесь мы впервые почувствовали, что такое беспрерывная артпальба «эрликонов» — автоматических зенитных пушек, которые появились у фашистов.

Сбросив все бомбы, мы поднялись под нижнюю кромку облаков — примерно на 2 тыс. м. И вдруг с выси выскакивают пять немецких истребителей: три Хе-113 и два Ме-109. Видно, их навели на нас, так как до этого никаких признаков истребителей в пределах видимости не было. И вдруг — целых пять оказались над нами!.. Да так близко, что хорошо можно было разглядеть довольные физиономии фашистских летчиков. Они «сидели» буквально на плоскостях нашего самолета.

Трассами своих пулеметов они показывали, куда мы должны лететь, — видимо, решив нас посадить на свой аэродром. Но очень недолго мы летели в сопровождении фашистских самолетов. Смирнов неожиданно бросил машину в вертикальное пикирование. Немецкие летчики не ожидали этого. И лишь один из них успел нажать на гашетку. Снаряд пробил фюзеляж в метре от меня.

Мы оторвались от истребителей. Смирнов вывел самолет из пикирования. Штурман и стрелок-радист открыли огонь, стараясь не подпускать немецкие самолеты на близкое расстояние.

Они стали атаковывать нас и снизу и сверху. Сверху отбивал их атаки Бондарь, внизу — стрелок-радист (я). Один истребитель задымился и пошел вниз...

Атаки продолжались. Мы со снижением уходили на восток. Затем загорелся еще один истребитель. Атака истребителей становилась все яростней. Но тут задымился третий, и тогда оставшиеся два развернулись и стали уходить.

Я решил дать им очередь вслед. Нажал на гашетку, но...пулемет молчал. Я почувствовал, как волосы у меня под шлемофоном становятся дыбом. Первый и единственный раз за всю войну мой пулемет «отказал». Доложил Смирнову. И тот своим обычным спокойным голосом посоветовал выяснять причину. Открываю крышку, а на боевом взводе — стреляная гильза. Значит: или обрыв ленты — или кончились патроны. Заглянул в патронный ящик — там пусто. Все это было проделано в считанные секунды. Доложил командиру: патронов — нет... К счастью, истребители ушли, отказавшись, видно, от попытки преследовать наш самолет.

Мы летели на малой высоте, пытаясь восстановить ориентировку, но безуспешно, так как под нами была ровная степь. Мы развернулись и полетели на запад, так как знали, что мы давно пересекли Дон и железную дорогу, идущую от Ростова на Миллерово.

Наконец ориентировка была восстановлена, и мы, довольные результатами своей работы, летим вдоль «железки» на высоте примерно 400 м. Приближаемся к городу Красный Сулин. Смирнов велит Бондарю дать ракету «я свой», Бондарь нажал на спуск ракетницы, но в это время раздался сильнейший взрыв в хвосте. И...самолет пошел вертикально вниз.

Я бросил быстрый взгляд на высотомер — и надежды на спасительный парашют растаяли: самолет наш быстро приближался к земле. И мы уже видим сквозь стекла, как земля сама бежит на нас.

Никакой паники. Мысль работает спокойно, быстро и ясно: вот и все...

Но вдруг у самой земли самолет начал выходить из пикирования. Смирнов, оказывается, все это время держал ручку штурвала «на себя». А штурман ему в этом еще и помогал.

Теперь под нами — заснеженное поле. Смирнов, мгновенно оценив обстановку, решает сходу посадить машину на шасси. Но успевает выпустить лишь одно колесо. Это опасно. Но он блестяще сажает самолет на это единственное колесо. Падает скорость, машина валится на крыло и, развернувшись на 90°, юзом пропахивает еще какое-то расстояние. И вдруг застывает.

Вот когда начался «мандраж». Руки и ноги дрожат. Пытаюсь вылезти через квадратик астролюка. Ничего не получается: висящий за спиной парашют «не пускает». Спускаюсь в кабину, сбрасываю парашют, ящерицей вылезаю через астролюк и сползаю с фюзеляжа на землю.

Закидываю голову, ища трех истребителей, которые, как я решил, «нас сбили». Но никого нет. Выпускаю из первой кабины Бондаря и Смирнова, и они тоже начинают искать глазами истребителей.

А все дело было в том, что мы, после того, как восстановили ориентировку и уверенно, с песней, полетели над своей территорией, несколько ослабили наблюдение за воздухом. И решили, что, наверное, два оставшихся немецких истребителя нас нагнали и подбили.

Бондарь уже направился в ближайший населенный пункт звонить в полк. И в это время мы видим две грузовые машины, полные солдат и ополченцев, что движутся прямо на нас. Бондаря мы вернули. Машины подъехали с этаким лихим разворотом. Солдаты и ополченцы выскочили из них и окружили наш самолет. Мы не можем понять, что происходит, а у них у всех — тоже вытянутые от удивления физиономии. Их старший подходит и спрашивает:

— Кто командир экипажа?

Мы указали на Смирнова. У него потребовали документы. Убедившись, что мы свои, этот майор или капитан спросил Смирнова, почему мы здесь сели. Смирнов с присущим ему спокойствием ответил, что мы не сели, а упали.

Оказалось, что это были зенитчики, которые попали нам в хвост с первого выстрела. Они нас, вероятно, спутали с Me-110. Это было вполне вероятно по тем временам, тем более, что мы с опозданием пустили ракету «я — свой». Это уже потом, с приходом опыта, мы могли отличить любой наш самолет от немецкого. Хотя бы по консолям плоскостей.

Вот так закончился этот полет. Отлично отбомбились и штурмовали танки Клейста, сфотографировали все, ушли от пяти истребителей, сбив или подбив три из них, и... были сбиты одним снарядом своей родной зенитки!

Нам было приказано оставить под охраной свой самолет и прибыть в штаб Резервной авиагруппы-4. Из Красного Сулина мы на тендере паровоза добрались до г. Шахты, где находился штаб. Там нас очень тепло встретили. А потом отправили в полк.

Впоследствии наш техсостав поднял самолет. Смирнов с Бондарем перегнали его в мастерские. И мы летали на этом самолете вплоть до Сталинграда. Правда, скорость у него была очень маленькая и летал он как-то юзом.

Но мы этого не замечали. А известно это стало всем лишь тогда, когда один из лучших летчиков нашей эскадрильи Василий Мельник как-то полетел на задание на нашем самолете. Прилетел и заматюкался, заявив, что если ему еще раз предложат лететь на этой «рухляди», то он «лучше бомбы отнесет к цели на руках».

Биографию подготовил: А.Е.Мельников